Алексей Вязовский, вице-президент Золотого монетного дома: Запрещёнку не легализовать

Естественным результатом запрета на ввоз иностранной продовольственной продукции стало увеличение отечественного производства

Алексей Вязовский. Фото "Metro"
Алексей Вязовский. Фото "Metro"

В августе 2019 года исполнится 5 лет с тех пор, как Россия ввела ответные санкции на товары стран Запада (США, ЕС, Канада и др.), установив «продовольственное эмбарго». Естественным результатом запрета на ввоз иностранной продовольственной продукции стало увеличение отечественного производства – например, мясомолочных продуктов, овощей. Впрочем, замена дешёвого импорта на более дорогой отечественный ассортимент привела к росту цен, а производители стали уменьшать издержки посредством консервантов, сухого молока, пальмового масла и т.д. Иностранные компании тоже время зря не теряли, экспортируя свои товары через страны, не подпавшие под санкции. Например, запрещённое продовольствие попадает на российские прилавки даже из стран Таможенного союза.  

Учитывая, что, по сведениям Росстата, уровень бедности в России на 2018 год составлял около 13%, возникает вполне логичный и оправданный вопрос в связи с запрещёнными продовольственными продуктами, попавшими на территорию страны: почему бы их не раскатывать бульдозерами, а перенаправлять незащищённым слоям населения? Хотя этот вопрос может быть интересен поклонникам идеи социального равенства и политикам, желающим улучшить свой имидж в глазах избирателей, необходимо тем не менее разобраться в тех факторах, которые делают объективно невозможным «легализацию» «запрещёнки».

Во-первых, никто не может быть уверен в качестве такой продукции, поскольку любые документы, сопровождающие её, являются поддельными. Следовательно, нельзя узнать, все ли продукты принадлежали к одной партии либо же состоят из продуктов разных несертифицированных партий. Даже если представить себе, что поступит разрешение на проверку этой продукции, то нужно будет осуществить контроль безопасности всех продуктов до последней коробки. В таком случае действительно более обоснованное решение будет состоять в том, чтобы пустить деньги, направленные на проведение дополнительного контроля и проверки запрещённой продукции, на поддержку отечественных производителей аналогичной продукции.

Во-вторых, даже если всё-таки проверку осуществят, то возникает вопрос о том, каким образом будет распределяться контрабандная продукция. В муниципальных учреждениях (школы, интернаты и т.д.) есть свой план и организация поставки продуктов. Следовательно, увеличение количества продукции может нарушить этот план (продукция, например, будет выброшена из-за переизбытка плана), а для осуществления доставки потребуется выделять дополнительные ресурсы. Кроме того, неизбежно возникнет вопрос, кому, в какой очереди и каком объёме эту продукцию посылать, что приведёт к дискуссиям этического характера, скандалам. А это принесёт если и не экономический, то идеологический вред, что сделает пользу от распределения «запрещёнки» ещё более сомнительной. Опять же, и с экономической, и с идеологической точки зрения лучше направить ресурсы на поддержку отечественного производителя тех или иных продуктов.

В-третьих, общемировая практика в этом контексте состоит в том, чтобы уничтожать попавшие под санкции продукты, как бы ни были они привлекательны, как бы их ни было много и несмотря на то, что посредством их можно решить какие-либо насущные экономические проблемы в стране.
Таким образом, экономические, идеологические и административные трудности, связанные с «легализацией» запрещённой продукции, столь серьёзны, что вся затея оказывается не просто бесполезной, но даже вредной.

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.
Показать комментарии