Фёдор Недотко скромно называет себя "препод" – на самом деле он душа и звезда питерской танцевальной школы Casa Latina, обладатель бесчисленных титулов и званий, человек, который читает лекции по истории и этнографии так называемых social dance. Вот уже 30 лет он живёт, танцуя, и 27 из этих 30 учит взрослых людей не только делать разные па, но и в целом радоваться жизни.
Мы беседуем в зале на втором этаже "Касы" на "Апрашке". Из овального окна под самой крышей открывается вид на Казанский собор. Жду, пока у Фёдора закончится урок парной сальсы, и тем временем разглядываю мужчин. Их примерно 15. Двое совсем молодых, остальные "взрослые". Среди последних есть разные: седые и лысеющие, подтянутые и с животиком. Обычные мужики в футболках, рубашках и трениках – в мирной жизни запросто могут оказаться таксистами, банкирами или врачами. Все эти джентльмены лихо потеют на танцполе, постоянно меняясь партнёршами. Но эта идеальная картинка только видимость – на самом деле в любой танцевальной школе России существует огромная очередь из женщин, желающих научиться танцевать в паре. Пытаюсь с помощью Фёдора разобраться, почему так происходит.
Можно сказать, что для мужчин танцевальные школы – это лучшее место, чтобы найти себе девушку?
- На этом многие школы строят свою рекламу. И это, в общем-то, правда. Это очень коммерческая тема на самом деле. Для меня она унизительная, я бы так никогда свою школу не стал пропагандировать. Потому что я-то занимаюсь вообще культурой, мне всё равно, какие там гендерные отношения между людьми. Опять же нам повезло, мы живём в Питере, культурной столице. Сюда приезжают более активные люди, они ищут что-то новое, неизведанное, а это уже интерес к культуре. Говорю, сравнивая с ситуацией, например, в Сибири. Мне говорили преподы, что там приходят в основном дамы. Одна девчонка рассказывала про свою школу: "У нас если мужик идёт в танцевальную студию, то он рассчитывает прямо с дамой сиюминутно и уйти. А если, короче, она не дала после первого танца, то он абонемент не покупает". Это вообще, конечно, позор и кошмар, но я допускаю, что так вполне может быть. Вот чтобы не впадать во всю эту гендерную пошлость, я и не хочу, например, в качестве рекламы говорить: приходите, вы найдёте себе пару. Я что здесь, дом свиданий, что ли? Хотя дом свиданий – да.
Если это так, то тут очередь должна стоять из мужчин, а она не стоит. Наоборот, есть очередь из женщин, которым не с кем танцевать.
– Я тут наткнулся на парадокс. Потому что есть два явления: с одной стороны, наши мужики довольно инертные по сравнению с теми же барселонскими людьми, потому что латиносы всегда танцуют, у них потребность жизнь проживать – как праздник. С другой стороны, есть куча свидетельств, что до революции в русских деревнях мужики очень даже плясали. Не то что лучший парень на деревне тот, кто лучше пляшет, как у кубинцев, но никто и не избегал танцев. Позже и советская власть танцы пропагандировала. Да, стиляги были запрещены, трясуны были запрещены как влияние Запада, но танцевальные кружки были во всех дворцах культуры.
В отличие от западных танцевальных школ в России на занятия приходит много молодежи.
Л.Денисенко., Предоставлено организаторами
Фото:
Откуда тогда взялась у наших мужчин нелюбовь к танцам?
– Думаю, это связано со всеобщей криминализацией общества, с лагерями, с темой, что настоящий мужик должен быть суровым. Из лагерей это знание вышло вместе с людьми, и оно в повседневную жизнь проникло тоже. Вот к 23 Февраля во "ВКонтакте" попадались открытки-демотиваторы: типа не отдавайте мальчика на танцы, отдайте его в армию – и на картинке десантник идёт такой с женой и сыном.
А как армия и танцы связаны между собой?
– Да в том-то и дело, что никак. Попробовали бы они сказать кубинцам каким-нибудь, что они не мужчины. Огребли бы в табло моментально. На Кубе низкий уровень жизнь, безработица, им деваться некуда – они как на зоне, только качаются, только танцуют. Мне кубинцы рассказывали, что будь ты семи пядей во лбу, хоть профессор, хоть кто, но если ты не танцуешь, с любой вечерины уйдёшь один, потому что девушки с тобой не пойдут.
Когда набираются новые группы, всегда приглашаются пары и джентльмены.
VSESAMOE., Предоставлено организаторами
Фото:
Как реагируют малознакомые люди, когда узнают, чем ты занимаешься?
– Я раньше вообще стеснялся. Когда мы ещё спортом занимались и активно катались по стране, девчонка, партнёрша моя, при разговоре с какими-то молодыми людьми смело говорила: а я танцами занимаюсь. Тут же я сразу прятался, потому что она говорила, например, с хоккеистами, которые такие с перебитыми носами, без зубов, эдакие настоящие мужики, им там по 18 лет, они такие уже крутаны, все избитые, перекочеряженные. И мне, конечно, при них говорить, что я танцор, – ну это прямо позор. Сейчас-то, конечно, я уже не стану стесняться, но и на рожон не полезу. С неизвестными людьми я так лучше не буду говорить.
Почему?
– Ну, слушай, мне не хочется отшучиваться и попадать на реакцию. С другой стороны, мне не часто приходится так делать, потому что большинство знает. Очень редко приходится где-то на стороне гражданским людям объяснять, кто я такой. Очень редко. Если спрашивают, кем я работаю, просто говорю: преподаватель. Им же неважно, чего я преподаватель.
Что такое танец и зачем он нужен?
– Каждый для себя находит ответ на этот вопрос – это понятное дело. Но чтобы не увиливать, я скажу кратко: для меня это танцевальная этнография. Я к такой формулировке пришёл со временем, потому что мне приходилось танцевать разные танцы – и всегда было любопытно, откуда это взялось вообще. Потому что танцы – это часть культуры. Для меня это не какие-то гендерные отношения, точно нет, и не фитнес, и не просто чем-то время занять. Для меня это культура, довольно важная. Это связано и с музыкой, и с историей страны, из которой всё это могло прийти, и с тем, как это повседневно проявляется, потому что танец тоже меняется. То, что мы сейчас танцуем, это не то, что люди танцевали в 80-е. А в 40-е вообще всё было по-другому – например, чернокожие в Гарлеме 40-х годов… Было у нас когда-то такое выражение "новые русские", а у них были тогда new negros. Вот для них это была попытка заявить о себе. Единственный социальный лифт – быть или хорошим музыкантом, или хорошим танцором. По-другому никак, высшее образование было запрещено. И они поэтому танцевали. А сейчас для молодёжи там это бабушкины танцы. Танго – это был танец для низов и нищеты в каких-то гетто, а сейчас у многих школ имущественный ценз – смотрят, кто посостоятельнее. Потому что это требует денег. Всё постоянно меняется.
Федор Недотко ведет парные и сольные занятия.
К.Небожилова., Предоставлено организаторами
Фото:
Танцуешь ли ты вне работы, и если да, то при каких обстоятельствах?
– Ну вот вчера мы с друзьями пошли в бар и там танцевали. Мой друг-диджей ставил музыку. В одиночку я не пошёл бы танцевать, даже в пьяном состоянии, для меня это странно. Просто так танцевать – я всё-таки не коренной там кубинец, который приплясывает, даже когда режет огурцы.
Если бы не смог танцевать, что бы ты делал?
– Я всё время об этом думаю. Дело в том, что мне довелось учиться у Фрэнки Мэннинга. Когда он давал уроки, ему было 92 или 91, он ходил с палочкой и очень мало передвигался. Он перестал танцевать за две недели до смерти, потому что в больнице лежал. Всё остальное время танцевал, до упора. И несмотря на то, что уже ходил с палочкой, танцевал без палочки. Тем более я не танцор, я же препод. А препод теоретически должен так наблатыкаться, чтобы уметь объяснить – практически в любом возрасте и состоянии. Поэтому надеюсь, что у меня не будет такого, чтобы я жил без танцев.